Азия — колыбель религий, но она бывала и их могилой. Религии исчезали не только с гибелью древних цивилизаций, их сметало и победоносное шествие новых верований.' Одним из таких учений-завоевателей, распространившимся наиболее широко, стал буддизм...
Вы вошли как Гость | Группа "Гости"Приветствую Вас Гость | RSS
Мифы и предания
Воскресенье, 13.10.2024, 19:43
ХалльгердаНа десятой неделе лета в Исландии на площади собраний царило радостное оживление. Землевладельцы прибыли из своих местностей, одевшись в парадные одежды, в сопровождении многочисленных родственников. Узкая дорога к площади была запружена людьми. По ней ехал Гуннар с Речного Склона. Он направлялся к своему родственнику Рангриверу, который остановился лагерем у озера. Слуги, лениво мывшие лошадей или чистившие упряжь, стали дергать друг друга за рукава, указывая на высокую фигуру в ярко-красных одеждах. – Видите его? Это Гуннар с Речного Склона, самый красивый мужчина на севере. Женщины выглядывали из шалашей или сплетничали, сидя на покрытом травой берегу. Многие мужчины везли с собой жен и даже дочерей, поскольку на собрании можно было сладить хорошие свадьбы. Девушки радостно улыбались Гуннару, восхищаясь его свежей кожей и светлыми волосами. «Он лучший стрелок из лука в Исландии, – говорили они друг другу. – Он может прыгнуть выше своей головы в доспехах, и никто не может сравниться с ним в состязаниях. У него самая милая улыбка и самое благородное сердце». Девушки печально вздыхали, когда Гуннар проезжал мимо них, поскольку он их совсем не замечал. Гуннар медленно ехал, здороваясь с многочисленными знакомыми, наслаждаясь солнечной погодой и радуясь возвращению домой. Когда он проезжал мимо хижин людей из Мосфелля, с ним заговорила женщина: – Добрый день, Гуннар с Речного Склона. – Я вижу, ты знаешь мое имя, – ответил Гуннар, остановившись. Женщина была очень красива. Густые локоны потоком ниспадали на ее красное платье и вились золотыми кольцами у талии. – Я спрашивала про тебя, потому что искала новостей из Норвегии. А ты приехал издалека. – Новости из Норвегии? – поразился Гуннар. – Расскажи мне о новом короле Хаконе. Кто теперь его любимцы и что стало с людьми Харальда? Действительно ли король несправедлив, как про него говорят, или просто жесток с врагами, как и подобает великому властителю? Как живут в Норвегии землевладельцы, подчиняются ли королю? – Почему тебя так интересуют короли? – удивленно спросил Гуннар. – Ни одна женщина не задумывается о таких вещах. – Гуннхильда, последняя королева-мать, правила Норвегией за своего сына. Если она могла думать о таких вещах, почему я не могу о них подумать? – Из тебя бы тоже получилась великая королева, – в восхищении сказал Гуннар, пораженный статью женщины и яркой красотой ее лица. – Получилась бы, – согласилась она, – если бы злая судьба не сделала меня дочерью землевладельца в Исландии, где люди предпочитают беспорядок королям. Я уже дважды вдова, но так и не встретила подходящего человека. Могу удовлетворять свое любопытство только разговорами с путешественниками, как сейчас. – Давай посидим у реки. Там мы сможем поговорить подольше, – продолжил Гуннар, восхищаясь незнакомкой все больше и больше. В течение дня их беседа перекинулась от Норвегии к Дании и вернулась к домашним делам в Исландии. Гуннар был восхищен знаниями женщины, точности ее замечаний. Больше всего его потрясла ее ошеломляющая красота. Непомерная гордость женщины была украшением к пышному платью и смягчалась в глазах Гуннара ее обхождением. – Как тебя зовут? – спросил он наконец, когда в разговоре наступила пауза. – Халльгерда, дочь Хёскульда, – ответила женщина. – Я не король, – произнес Гуннар, – но богат и не уступлю ни одному мужчине в Исландии в беге, стрельбе и плавании, а если понадобится, и в бою. Если я попрошу твоей руки, согласишься ли ты? Ведь Хёскульд, твой отец, может отказать мне, потому что я долгое время был в ссоре с твоим дядей Хрутом. – Хрут не друг мне, – со злобой ответила Халльгерда. – Когда ты услышишь, что он говорит обо мне, возможно, и ты изменишь свое мнение. – Нет, если я получу твое согласие. – Ты его уже имеешь, – ответила женщина. Хижина Хёскульда оказалась длинным низким строением с земляными стенами и с крышей, покрытой свежей сосновой корой. В ней стояли грубо сколоченные скамьи вдоль стен. Хёскульд и Хрут были худыми людьми с заостренными чертами лица, очень похожие друг на друга, несмотря на двадцатилетнюю разницу в возрасте. У седовласого и светлоглазого Хёскульда движения были неуверенными, как у человека со слабым зрением. Младший брат Хрут был энергичнее, он мог бы казаться красивым, если бы не темная кожа. Братья вежливо, но без особого удовольствия поздоровались с Гуннаром. Пока Хёскульд говорил о погоде и делах в собрании, принесли эль. Хрут отделывался скупыми короткими фразами. Гуннар с трудом сдерживал себя, не отвечая на дурное обращение. – Что бы ты подумал обо мне, если бы я попросил у тебя руки Халльгерды? – вдруг спросил он Хёскульда. Отец Халльгерды поставил кубок с элем на край стола и несколько секунд колебался, пытаясь справиться с растерянностью. – Я бы подумал… ну… об этом, – с сомнением в голосе пробормотал он. – Что скажешь, родственник? – Он нам не подходит, – сразу отозвался Хрут и сделал резкий жест, чуть не плеснув элем в сторону гостя. Гуннар вспыхнул от негодования. – Не думаю, что ты хочешь возобновить наш старый спор, – дрожащим от ярости голосом сказал он. – Мой брат только имеет в виду… – начал было Хёскульд. – Я имею в виду, – решительно перебил его Хрут, – что Гуннар – человек безупречной репутации, чего не скажешь про Халльгерду. – Ты должен объясниться, – заявил Гуннар, обеспокоенный таким поворотом дела. – Пожалуйста. Во-первых, у Халльгерды отвратительный характер. – Она очень отважная женщина, – сказал ее отец. – Я заметил, – проговорил Гуннар. – И это все? – Первый муж был убит ее старым преданным слугой, – злорадно продолжил Хрут. – Говорили, это она подговорила его. – Серьезное обвинение, – пробормотал Гуннар. – А какова правда? – Халльгерда была сумасбродкой и не выносила критики в свой адрес. Произошла ссора, и муж ударил ее. Слуга, видевший эту сцену, на следующий день убил его. – Почему же обвиняли Халльгерду? – удивился Гуннар, который всегда считал Хрута грубым и опасным малым и не придавал особого значения его мнению. – Ты не знаешь Халльгерду. К тому же потом она защищала слугу. – Как могло быть иначе? Ведь он убил ради нее. – Но и это еще не все, – злорадно сказал Хрут, наклоняясь к гостю. – Все повторилось снова. – Ты хочешь сказать?.. – Голос Гуннара оборвался. – Я хочу сказать, что она снова вышла замуж и ее второй муж был убит тем же слугой, хотя на этот раз Халльгерда разозлилась и позволила казнить убийцу. Гуннар был по-настоящему озадачен. На такое он не рассчитывал и теперь в смущении молча смотрел на торжествующего Хрута. – Этот слуга воспитал ее и был как отец Халльгерде, – не поднимая глаз, торопливо вступил в разговор Хёскульд. – Когда он постарел, его характер стал таким ужасным, что никто не мог вытерпеть старика в доме. Только Халльгерда находила с ним общий язык. Поэтому он и не одобрял ее замужеств. Я уверен, дочь любила второго мужа и не виновна в его смерти. – С ней невозможно жить, – прошипел Хрут. – Она ужасна. Даже когда Халльгерда была маленькой девочкой, я видел, как она воровала у своих подружек прямо на моих глазах. – Неправда! – взвизгнул Хёскульд. – Правда, братец. – Хрут ударил кулаком по столу. – Мы спорили с тобой пятнадцать лет, и уверяю тебя, я все видел своими глазами. – Зачем вспоминать старое? – устало вмешался в разговор Гуннар. Он питал одинаковое отвращение и к слабости отца, и к ненависти дяди. – Верно, Халльгерда вам непонятна. Я богат и могу выносить ее капризы. Мне нравится ее независимая гордость. Она женщина с характером, но, если это вызывает между вами ссору, думаю, мы с ней ссориться не станем. – Послушай моего совета, брат, – сказал Хрут. – Откажи ему. – Вы оба давно затаили на меня злость! – горячо воскликнул Гуннар. – И хотите отплатить мне отказом на основании этих преувеличенных историй. – Нет-нет, – быстро ответил Хёскульд. – Мы не держим на тебя зла. Если Халльгерда согласна, то я тоже. – Ничего хорошего из этого не получится, – самодовольно заявил Хрут. – Я говорю это тебе по доброй воле. – Постараюсь так думать, – холодно ответил Гуннар, поднимаясь со своего места.
