У народа племени наррангга, который давным-давно жил на полуострове Йорк, существует одна история, которая передается из поколения в поколение. Эта история о странном и удивительном существе, жившем в те времена, когда залива Спенсер еще не существовало, а вместо него болотистая местность простиралась внутрь территориальной части Австралии. Именно одна из костей этого животного и положила начало этому заливу.
В лагунах этих болот проживали различные семейства. В одной поселились семейства уток – черные утки, чирки и древесные утки. В другой лагуне, в пятидесяти милях от первой, жили семейства бакланов – большой черный и малый черный, большой белогрудый и черноспинный, а также малый белогрудый и все остальные семейства бакланов залива, среди которых было множество разновидностей. Семейство бекасов также было широко представлено. Семейство лебедей потребовало себе отдельную лагуну. И каждое семейство водоплавающих птиц жило в своей собственной лагуне.
Примерно в паре миль от этих лагун жили наземные птицы – какаду, зимородки-хохотуны, эму, орлы, сороки, вороны и лесные птицы. Рядом с наземными птицами проживали также опоссумы, валлаби, кенгуру, крысиные кенгуру и местные кошки. Все они жили бок о бок и прятались под одним и тем же эвкалиптом. Змеи и ящерицы тоже жили в одном доме, но спали отдельно – змеи сами по себе, а ящерицы – сами по себе.
Все эти семейства жили в гармонии. Семейство уток приглашало семейство ящериц погостить у них в лагуне. Бывало, что сцинки, бородатые ящерицы и вараны принимали такие приглашения. Семейство бакланов могло пригласить семейство кенгуру прийти к ним в гости. И тогда в прекрасной лагуне бакланов можно было видеть, как наслаждаются жизнью голубой, серый, черный и крысиный кенгуру. Так все народы и жили в этой цепи лагун и болот. В те времена не существовало никаких семейственных или другого рода границ, но в один прекрасный день кто-то высказал довольно глупую идею о том, что семейства каждого вида должны жить отдельно, не общаясь с другими семействами. Тем не менее это предложение было воспринято благосклонно. Пеликан, к примеру, сказал: «Я не считаю благоразумным, если семейство уток приглашает к себе в гости семейство ящериц, а семейству бакланов приходится развлекать семейство кенгуру. Птицы должны приглашать птиц, животные – животных, а рептилии – рептилий». И тогда племена птиц издали приказ, запрещающий животным и рептилиям появляться в их лагунах.
Тогда кенгуру, который был вождем племени животных и которого любили и ценили все племена, отправился обсудить этот вопрос с жителями лагун. Он убеждал их, что в интересах всех было бы оставить доступ к водам лагун свободным. Он говорил, что вода необходима для существования всех. Тогда владельцы лагун согласились, что всем можно посещать лагуны, но только для того, чтобы напиться, и таким образом мир сохранялся еще в течение многих лет.
Но потом какаду сказал другим птицам:
– Только представьте себе, что плащеносная ящерица и сцинк придут к нашей воде и испортят ее своим присутствием!
– Совершенно верно, – поддержала его сорока, – неприятно видеть, как еж или вомбат пьют воду рядом с прекрасными девицами попугаев.
В конце концов гордость птиц вышла за рамки разумного, и они запретили животным и рептилиям пить воду из лагун.
И тогда началась великая война между птицами и животными, птицами и рептилиями. И хотя животные сражались за правое дело, кенгуру, эму и трясогузка Вилли не принимали участия в войне и с сожалением наблюдали за непрекращающимися распрями. Старейшины кенгуру часто совещались, каким образом можно установить мир.
«Я думаю, – сказал эму, – если нам удастся что-нибудь сделать, чтобы отобрать у этих эгоистов их владения, то, уверен, они станут более дружелюбными и сговорчивыми». – «Но это, – сказал кенгуру, – потребует большого кровопролития, хотя я и согласен, что утрата их владений сделает птиц более миролюбивыми».
И тогда трясогузка Вилли предложил попробовать впустить море в эти лагуны и болота. По его мнению, если им это удастся, то проблема будет решена. И тогда кенгуру, эму и трясогузка Вилли разбили единый лагерь, где намеревались обдумать свой план, но даже к концу недели им не удалось придумать, как впустить море в лагуны и болота.
И вот в один прекрасный день кенгуру, эму и трясогузка Вилли сидели на берегу между мысом Спенсер и Порт-Линкольном. Эму ненадолго отошел от своих товарищей и случайно нашел бедренную кость огромного кенгуру. Он принес ее к тому месту, где они спали прошлой ночью, и воткнул у входа в лагерь. Вскоре прибыли кенгуру и трясогузка Вилли. Увидев кость, они спросили, откуда она взялась. Тогда эму рассказал им о своей находке, которую сделал еще вчера. Кенгуру спросил, где он нашел эту кость, и эму обещал показать ему то место на следующий день. Друзья отправились спать, но их настолько измучили мысли о том, как впустить море в лагуны, что эта ночь для них оказалась очень беспокойной.
Наутро они обсудили свои дела. Первым говорил трясогузка Вилли.
«О! – сказал он. – У меня был ужасный сон! Мне приснилось, что я стоял на острове, круглом по форме и без единой горы или холма на нем. Повсюду вокруг меня простиралось море. И вдруг поднялась огромная волна и с шумом стала приближаться к острову. Я очень испугался и старался убежать от нее, но волны шумели и плескались вокруг всего острова. В отчаянии я простер руки к небу. Я просто не знаю, что не позволило морю затопить весь остров и утопить меня, но я все еще переживаю увиденное в этом ужасном сне и поэтому не желаю больше об этом говорить».
«А мне приснилось, – сказал эму, – что там, где сейчас находятся лагуны, теперь сухая, пыльная и растрескавшаяся земля. Кругом царит опустошение, повсюду лежат мертвые тела животных, птиц и рептилий».
Тогда эму и трясогузка Вилли обратились к кенгуру: «А теперь ты расскажи нам, что тебе приснилось ночью».
«У меня не было ни снов, ни каких-либо видений, – ответил кенгуру, – на протяжении всей ночи у меня была лишь одна мысль, мысль об этой берцовой кости. Давайте-ка отправимся и поищем другие кости».
Тогда эму отвел кенгуру и трясогузку Вилли на то место, и они стали копать и копать, пока не нашли все остальные кости. Эти кости лежали по прямой линии, указывая в сторону Порт-Аугусты. Тогда кенгуру взял кость, которую нашел эму, и постучал ею о землю. Он не знал, что эта кость волшебная, и, как только он воспользовался этой костью, земля раскрылась. Кенгуру пошел по направлению к Порт-Аугусте и по дороге все стучал этой волшебной костью о землю. И тогда море прорвалось и с шумом и грохотом покатилось по каналу, прорезанному костью кенгуру. Оно затопило все лагуны и болота, которых теперь совершенно не видно. И с тех незапамятных времен, когда с помощью своей волшебной кости кенгуру создал залив Спенсер, птицы больше не демонстрируют свой эгоизм.
|
