Азия — колыбель религий, но она бывала и их могилой. Религии исчезали не только с гибелью древних цивилизаций, их сметало и победоносное шествие новых верований.' Одним из таких учений-завоевателей, распространившимся наиболее широко, стал буддизм...
Вы вошли как Гость | Группа "Гости"Приветствую Вас Гость | RSS
Мифы и предания
Воскресенье, 13.10.2024, 20:34
– Вставай, великая прорицательница! – раздался громкий голос в туманной темноте. Громкие призывы летели над голыми равнинами, и сырые невидимые горы эхом отзывались: – Вставай! Тьма безмолвствовала, и не было видно ничего, кроме огонька, который мерцал на копье всадника. Из черного могильного холма, перед которым он остановился, послышался приглушенный сонный голос: – Дай мне покоя. Я покрыта инеем, промокла от дождя и холодной росы. Я давным-давно мертва. Зачем опять поднимать меня? – Просыпайся! – опять крикнул всадник и поднял свое копье. Падающий от него свет осветил его синий плащ, серые одежды и длинную седую бороду. – Это зову тебя я, Один, отец всего мира. Я пришел узнать кое-что у Хель. На холме в тумане что-то зашевелилось, и снова послышался голос. Только теперь он был ближе: – Я давно в королевстве Хель, мрачной королевы мертвых. Что ты хочешь узнать у этой ужасной богини? – Почему Хель преследует снами Бальдра, самого прекрасного и славного из богов? Почему бы ей не явиться самой, пока не произошло ничего страшного? Она наводит мрак на его сияющее лицо и приводит в смятение богов, чье счастье зависит от него. – Хель повелевает прекрасному Бальдру явиться к ней, и она продержит его у себя до Судного дня, – ответил монотонный голос прорицательницы. – Она велит своим слугам варить мед для пира, украшает свои скамьи и зал золотом. – Хель никогда не получит Бальдра! – крикнул Один. – Бальдр – сокровище всего мира. Он – красота и безоблачная радость, чистая святость, которая не знает зла. – Отпусти меня, – простонала туманная фигура. – Я ответила тебе. Находиться здесь – пытка для меня. Я должна вернуться к мертвым. – Спи спокойно, прорицательница, – сказал Один. – Ты больше не будешь страдать от дождя и снега. А Хель напрасно украшает свой дом для моего сына, потому что мы сможем защитить его. Туман снова сгустился, и на могильном холме стало тихо. Один пришпорил коня, и тот понесся быстрее ветра, его грива и хвост развевались, словно облака. Огонек от копья бога становился все меньше и наконец совсем исчез. Безмолвие, нарушаемое только звуками падающих со скал капель, вновь воцарилось на темной земле. Боги грустили из-за странных снов Бальдра, их печалило его помрачневшее лицо. Однако, когда Один принес в Асгард слова прорицательницы, их смятение превратилось в черное отчаяние. Счастье всего Асгарда было в Бальдре. Никто не мог даже мысли допустить, чтобы потерять его. Наступила долгая тишина. – Хель не получит моего сына! – крикнула наконец жена Одина Фригг. – Я этого не допущу! Все на земле поклянутся мне, что никогда не причинят никакого вреда Бальдру. Фригг умчалась из Асгарда и прежде всего направилась к камням и скалам. Они дали ей клятву не попадаться ее сыну под ноги, не резать, не бить и не оставлять на нем синяков. Затем богиня обратилась к деревьям и кустам. Те поклялись не хлестать Бальдра, не колоть его и не царапать. Потом Фригг попросила о том же ядовитые растения, птиц и зверей. Все звери, от огромного медведя до крошечного муравья, обещали оберегать Бальдра, но королева Асгарда все никак не успокаивалась. Она взяла клятвы у рек, чтобы они не утопили сына, у земли, чтобы она не похоронила его, у огня, снега, льда и всего, что могло бы причинить ему вред. Все с радостью уверяли ее в любви к прекрасному богу. Когда Фригг вернулась в Асгард, не осталось ничего, что бы не присягнуло ей. Даже листья, падавшие с деревьев, облетали Бальдра. Бог, случайно бросивший в него маленькую веточку, с удивлением увидел, что та упала в стороне. Заинтригованный, он бросил маленький камешек, который отлетел, словно стукнувшись о невидимую стену, защищавшую Бальдра. Другие боги радостно закричали и стали пробовать бросать палки, камни, копья, огромные корни, но ничто не коснулось Бальдра. Одни отлетали назад, другие подскакивали в воздух, третьи сразу падали к его ногам. Каждая вещь вела себя по-своему, но ни одна не причинила богу вреда. Все летнее утро боги развлекались, бросая в улыбающегося Бальдра чем попало. Каждый бог придумывал что-то свое, и толпа громко хохотала после каждого трюка. Локи, отец всех бед, отошел от группы. Только он один ненавидел Бальдра, поскольку не в его характере было находить что-то восхитительное в совершенно чистом и добром боге. Уже давно Локи скрывал свои мысли, и никто не подозревал, что он желал Бальдру зла. Бог взглянул на Фригг, которая сидела у окна своего дома и улыбалась, наблюдая за странным соревнованием. – Прекрасная игра, – пылко произнес он. – Но не опасна ли она? Среди множества вещей наверняка есть та, о которой ты забыла. – Я обошла всю землю, – ответила Фригг, – и теперь думаю, что забыла только одно. В остальном я уверена. – Но если ты что-то пропустила, – воскликнул Локи, – не следует ли предупредить богов? – О, это всего лишь омела, – ответила Фригг улыбаясь. – Маленький кустик, и я не вижу в нем ничего опасного. – Полагаю, Бальдр в безопасности, – с беззаботным видом заметил Локи. – Ты успокоила мое сердце. И он направился в лес искать омелу. Кустарник этот столь маленький, что ему пришлось долго ходить, чтобы найти ветку, из которой можно было сделать стрелу. Но наконец Локи нашел подходящую и остро заточил. Бог вернулся во двор, где веселье уже немного пошло на убыль, хотя вспышки криков и смеха еще слышались, когда испытывалось какое-нибудь новое оружие. Хёд, брат Бальдра, грустно стоял в стороне, потому что был слепым, и никто не обращал на него внимания, поскольку все были увлечены новой игрой. Локи взял его за локоть. – Идем. Присоединяйся к соревнованию, – сказал он. – Как я могу это сделать? – печально спросил Хёд. – Пошли со мной. Я буду направлять тебя. Локи подвел Хёда к веселой группе, поставил прямо перед улыбающимся Бальдром и вложил ему в руку стрелу. – Кидай, – сказал он, – и покажи им свою силу. Хёд, польщенный тем, что его приняли в игру, изо всех сил метнул стрелу. Раздался громкий крик, и потом наступила тишина. Слепой бог стоял в смущении, ничего не понимая. – Бальдр прекрасный мертв! – крикнул кто-то за его спиной высоким голосом. Хёд никак не мог понять смысла этих слов и только повторил: – Бальдр прекрасный?.. Боги оттолкнули его и склонились над Бальдром. Хёд услышал, как боги медленно шли, словно неся что-то. Он остался один, и никто не откликнулся на его зов. – Мы должны похоронить Бальдра с почестями, – сказал Один, – и отправить в царство Хель с подобающим блеском. Хотя мы и скорбим, но не будем впадать в отчаяние. Я дал гонцу Хермоду своего коня, и он отправился к Хель просить жизнь Бальдра. Боги понесли погибшего к морю. Там их ждал корабль, на палубе которого пылал костер. С Бальдром отправили его оружие и одеяния. Один надел ему на палец кольцо, самое дорогое свое сокровище, из которого рождалось по восемь таких же каждую девятую ночь. Все боги, валькирии и даже великаны холода провожали пылающий корабль, взявший курс на заходящее солнце. Но пока все горевали о Бальдре, Хермод девять ночей скакал на стремительном коне Одина сквозь тьму. Наконец зеленая земля под ним стала казаться призрачной, и в мерцающем свете он разглядел глубокую черную реку, за которой начиналось царство Хель. Через реку был перекинут блестящий золотой мост. – Кто скачет по моему мосту? – крикнула дева, охранявшая его. – Пять армий мертвых воинов, которые прошли здесь вчера, не трясли его так, как этот один человек. – Бальдр проходил здесь? – крикнул Хермод. – Бальдр прекрасный поскакал на север, туда, где находится дворец Хель. Хермод пришпорил Слейпнира, и неутомимый конь помчался по серым камням и гулким долинам, где ничего не росло. Дворец Хель окружала огромная стена, и Хермод молнией пронесся сквозь открытые ворота. Громадным и серым был дворец Хель, а пламя очага в нем синим. Богиня сидела на троне, сделанном из костей. В этом странном свете ее лицо с мертвыми глазами было ужасным. Рядом с ней за столом сидели призраки людей, некоторые были одеты в красное с золотом, а кое-кто в простые лохмотья. Стол, за которым они сидели, был Голодом, а постель, на которых спали, – Тревогой. Рядом с ужасной богиней сидел Бальдр. Его золотистые волосы увяли и потускнели, однако он повернулся к вошедшему с милой улыбкой. Бальдр поприветствовал Хермода глухим голосом, доносившимся словно издалека. – Великая богиня, – громко крикнул гонец, – пожалей нас и верни нам Бальдра, без которого весь мир погрузился в печаль! Хель повернула к Хермоду голову и смерила его своим безжалостным взглядом. – Верни нам Бальдра, – взмолился тот. – Никто из живых богов до сих пор не проделывал такой путь. Его голос эхом прокатился по залу и утих. Ряды серых мертвецов смотрели на Хермода, но Хель не ответила ни слова. – Во имя отца всего мира Одина, который предоставил тебе это царство, – снова крикнул гонец, – ответь мне и верни Бальдра! Он так дорог всей земле! – Если весь мир так любит Бальдра, – ответила наконец Хель хриплым после долгого молчания голосом, – пусть все плачут. Если всё скорбит по нему, он свободен. Но если хоть кому-то одному Бальдр безразличен, он останется здесь. Тень Бальдра поднялась со своего места, и он проводил Хермода до двери. – Передай привет Асгарду, – произнес он отдаленным нежным голосом. – Долог путь отсюда, и Хель будет задерживать меня, но, когда Судный день пронесется над землей, я восстану, чтобы увидеть новый прекрасный мир. – Мы освободим тебя! – крикнул Хермод. – Будь уверен. – Передай кольцо моему отцу Одину, – сказала тень, – в память обо мне. Бальдр вложил кольцо в руку Хермоду, и оно ярко засияло, как в доме Одина. – Прощай и помни о Бальдре. Вся земля плакала о прекрасном боге. Слезы лились потоками. Деревья и растения роняли росу, цветы закрывались, воздух был туманным, и из туч непрерывно шел дождь. Все птицы умолкли, кроме скорбящего голубя и грустного соловья. Когда посланники Одина, вороны, летели над землей, даже камни покрывались сыростью, как во время весенней оттепели. Наконец боги пришли к пещере в горах, у входа в которую сидел Локи, отвратительный, как старый колдун. – Плачь по Бальдру! – закричали они. – Только слезы всего мира могут освободить его из плена Хель. Локи поднял голову. – Почему я должен плакать по Бальдру? – прохрипел он. – Что он для меня сделал? – Бальдр прекрасный – это радость всего мира. Плачь по нему, чтобы он не исчез навеки, иначе на земле останутся только горе и боль. – Разве я когда-нибудь радовался? – воскликнул Локи голосом старого колдуна. – Пусть у Хель остается то, что ей принадлежит. Какое мне дело? С этими словами он подпрыгнул и исчез в темноте пещеры и больше не вышел, хотя боги еще долго звали его. Так Хель забрала к себе Бальдра, как он это и предвидел. Вместе с ним чистая святость и радость исчезли с земли. А то, что осталось, смешалось со злом и тревогой. Тем не менее было сказано, что после Судного дня возникнет новый мир. Тогда Бальдр восстанет из мертвых и сядет на лугу с прозревшим Хёдом. Сыновья Тора и Одина станут жить на равнинах, где раньше стоял Асгард, и новая прекрасная раса населит землю в свете еще более яркого солнца.
